Общество

К 80-й годовщине трагедии Крыма Тех, кто слышал причитания и плач людей, изнуренных долгой дорогой в изгнание, кто сам стонал, стиснув зубы от страданий и горечи. Кто родился в пути в скотском вагоне, кто слышал грубые окрики конвоиров. Кто чувствовал острую боль от пинка или удара прикладом автомата. Кто иссохшими губами шептал молитву за упокой душ тех, кто остался лежать у железнодорожного полотна… Кто по сей день слышит стук колес в своем пульсе… Их уже мало… И с каждым годом становится меньше и меньше. Очевидцев тех мук… нет, не ­очевидцев – мучеников. ­Ибо это были адские­ муки, выдержать которые довелось лишь половине народа, несправедливо гонимого веками. Время неумолимо… Это уже восьмидесятый май…

Уроженцы села Кишлав заявили о проведении встречи односельчан 12 мая. Традиция раз в году собираться в селе, откуда происходит твой род, получила распространение после возвращения народа из мест

«В решении этого трагического вопроса нельзя ограничиваться полуправдой, ибо полуправда приводит к полумерам. Здесь возможно только полное и откровенное признание собственной вины. Было совершено преступление в отношении­ целого народа. Мы должны признать и осудить это так же, как признаем и осуждаем остальные преступления Сталина и его окружения. Преступления, совершенные нашими предшественниками, выправлять нам. Больше некому…», — так в 1989 году писал о крымскотатарском вопросе известный советский поэт Булат Окуджава.

Всякий раз говоря об архитектуре, вольно или невольно ее начинают сравнивать с застывшей музыкой, проводя аналогию с афоризмом, приписываемым то Гете, то Шеллингу. Правда, для кого-то такое сравнение спорно, и у них на то есть свои аргументы. Но вот рассуж­дения французского архитектора Ле Корбюзье способно, думаю, сгладить все противоречия: «Архитектура и музыка – сестры, и та и другая создают пропорции во времени и в пространстве… Обеим присущи материальное и духовное начала: в музыке мы находим архитектуру, в архитектуре – музыку». Неразрывной связью архитектуры и музыки пронизана жизнь талантливой личности, имя которой увековечено в градостроительных проектах Крыма и Узбекистана. В этом году 13 мая крымская общественность отмечает 115-летие со дня рождения Садыка Нагаева. Любовь к архитектуре Садык Нагаев воплощал в своих проектах, планах и эскизах, сумев передать эту любовь своим детям. В 1930-х он мечтал об архитектурном преображении родного южнобережья и Крыма, сохраняя природный и исторический колорит. Принял участие в конкурсном проекте Крымскотатарского музыкально-драматического театра, завершиться которому помешали сложившиеся в те годы обстоятельства. Но его дети — Зарема и Ибраим Нагаевы, реализуя мечту отца, уже в 2000-х разработали проект интерьеров и фасадов Крымскотатарского академического музыкально-драматического театра.

В редакцию «ГК» поступило письмо Халидфевзи Бекташа, в котором речь идет о судьбе его деда — Аджи Мухаммеда Халил оглу Бекташа (в документах Бекташ Мамбет), ставшего жертвой политических репрессий 1930-х гг. Мамбет Бекташ был уроженцем деревни Ворон (Ворун) Судакского района. Он родился в 1877 году (по документам — в 1870 г.). В возрасте 22 лет ему выпал жребий идти на службу в царскую армию. В соответствии с законами того времени, в солдатах он провел семь лет: с 1900-го по 1907 гг. Служил на Дальнем Востоке, ­участвовал в русско-японской вой­не 1904—1905 гг., в ходе которой был ранен в правую руку.

Ленифер Мамбетова Скромный взгляд девичьей нежности, Свет молитвенный во тьме. В рамке горькой неизбежности Фото юной Алиме. Время замерло незримое, Плачет небо над тобой. Хрупкой, но непобедимою Ввысь ушла ты молодой. На стене часы усталые, Крик под

За последнюю неделю несколько телефонных звонков раздалось в редакции, где в разговоре читатели выразили признательность за опубликованные материалы. Актуальность поднимаемых вопросов, освещение различных тем находят отклик в читательской ­аудитории.

Далеко не все крымские татары после возвращения в Крым оказались в тех местах, где до 1944 года проживали их предки. На то были и субъективные­ (как на ЮБК), так, впрочем, и вполне объективные причины, когда, допустим, населенный пункт в послевоенное время мог просто прекратить существование и исчезнуть с гео­­графической карты. Да и процесс переезда сельских жителей в города, характерный для всего мира, никто не отменял. Безусловно, нужно идти в будущее, но не порывая со своими корнями и истоками. Память о предках и малой родине является важной для идентичности каждого человека. Сегодняшний собеседник редакции «ГК» — общественный деятель Ибраим Абдуллаев, организатор встреч односельчан села Ворон (Ворун) Судакского региона. Мы попросили рассказать его немного о родном селе и своем видении­ традиции­ «койдешлер корюшюви» и ее перспектив.

Дети – наша мечта, плод любви, крепость семейных уз — продолжение­ таких характеристик довольно многочисленно. Подрастая, дети пополняют ряды молодежи, которая есть наша надежда и будущее, ­опора в делах, свежесть мыслей и продуктивных ­идей, сочетание инициативности и дерзости в работе. Наличие большого числа молодежи, ее одержимость идеями гарантирует достижение многих поставленных целей.

Сеитибраим Чалбаров совсем недавно отметил свой семидесятилетний юбилей. В 2021 году он уволился из Горэлектросети ­Крымэнерго, проработав там 25 лет электромонтером. Пройдя семидесятилетний жизненный путь, он вспоминает свою­ жизнь и рассказы родителей, которые сыграли ­основную роль в его становлении. Его отец Сеитяя был старшим сыном из четырех детей Сеитаблы-деде и Афизе-ката. ­Семья, имея фруктовый сад и виноградник, считалась среднего достатка в Таракташе (Судакский регион). Молодой Сеитяя­ стремился овладеть грамотой, он ­учился письму на арабской графике. Это помогло ­ему в депортации­ – он очень красиво арабским шрифтом надписывал памятники усопшим мусульманам.